Почему коррупция это чисто западный порок?

В этой главе мы хотим разоблачить сразу два мифа, которые, на первый взгляд, не имеют отношения друг к другу, а на самом деле тесно связаны между собой.

МИФ 1. Коррупция — это азиатское, варварское явление, которое пришло в Россию с Востока и присуще несвободным авторитарным странам. Коррупция заложена в менталитет славян, которые по природе своей лживы и вороваты. А на «свободном» Западе коррупции нет, поскольку у них — свободная прозрачная экономика и честные понятные правила игры, общие для всех. Люди в западных странах честней, ответственней и свободней, они соблюдают законы, что также делает коррупцию практически невозможной.

МИФ 2. Бизнес страдает от коррупции и мечтает до минимума сократить контакты с государством и чиновничеством. А в коррупции виноваты чиновники, которые вымогают у предпринимателей взятки, создают такие условия, что бизнес вынужден с ними взаимодействовать и платить.

И, как обычно, на самом деле все обстоит ровно наоборот. Коррупция в современном понимании родилась именно на Западе и именно оттуда она распространилась по всему миру и в нашей стране. И инициаторами коррупции являются вовсе не чиновники, а бизнесмены. Но громче всех «держи вора», как известно, кричит как раз сам вор. Для того, чтобы разоблачить ложь этого вора, нам придется заглянуть вглубь истории, когда закладывались самые основы западной цивилизации.


Традиция против коррупции

«Пусть не принимает даров от царя, не происходящего из рода кшатриев, ни от мясников, маслобоев и кабатчиков, ни от живущих доходами от проституции»[1].

В абсолютно всех традиционных общественных системах существуют крайне жесткие ограничения на взаимодействия между представителями различных сословий. Наглядней всего это можно увидеть в Индии, поскольку структура индийского общества дошла до нашего времени в наименее искаженном виде.

Кастово-варновая система — традиционная для всех народов индоевропейской цивилизации, к которой, кстати, принадлежит и цивилизация русская. Более того, современные негеологические исследования доказали, что ведическую варновую систему в саму Индию принесли протоиндоевропейские племена, жившие как раз на территории современной России (так называемая гаплогруппа R1A)[2].

Ведическая система устанавливала следующие основные варны: брахманы (священники, жрецы, ученые), кшатрии (правители, аристократия, чиновники), вайшья (предприниматели, купцы, землевладельцы), шудры (слуги всех видов). Система не просто не одобряет контакты между различными варнами, но устанавливает весьма суровые наказания за нарушения этих предписаний. Такие правила часто высмеиваются и для человека поверхностного они представляются абсурдными, однако глубокий смысл и прагматизм, заложенный в них, становится очевиден, например, если посмотреть на это с точки зрения предмета этой книги — коррупции.

Что такое коррупция в сухом остатке? — Это неформальные отношения между государственными служащими и «простыми людьми». Отношения в обход законодательных норм, которые устанавливают протокол и порядок взаимодействия с административной властью. Коррупция возникает тогда, когда протокол нарушается, и эти стороны решают «договориться на месте». Не случайно, например, все современное судопроизводство организовано таким образом, чтобы ограничить возможность любого неофициального контакта с судьей, регламентировать каждую деталь судебного процесса, исключить любую неформальную «человеческую» коммуникацию.

Ощущение «абсурдности» запретов на контакты разных классов в головах у людей возникает от того, что никто не удосужился разъяснить причины, почему эти правила приняты. А в традиционном обществе подобные правила были не только повсеместно введены и строго соблюдались, но и были самым тщательным образом прописаны и объяснены. Контакты между различными кастами были регламентированы вплоть до того, что нельзя было заключать межкастовые браки, что делало невозможным семейное кумовство. Нельзя было дружить, совместно молиться, проводить досуг, совместно принимать пищу, вести какие-либо совместные дела, даже подавать руку или прикасаться к представителю другой касты! Ситуация, когда вайшья (предприниматель) и кшатрий (госслужащий) совершают вместе омовения (парятся в бане), была попросту невозможна. В противном случае совет касты мог выгнать нарушителя из касты, что означало переход такового в низшую категорию — чандалы, неприкасаемые. В Индии их также называют далитами — «сломленными», «сошедшими с пути».

Таким образом, коррупция была превентивно исключена, или сведена к минимуму. Здесь не только важно то, что минимизируются возможности неформального общения и поэтому стороны просто не могут договориться. Гораздо важнее и глубже здесь тот факт, что варны не могут навязывать друг другу свой образ жизни и свою систему ценностей. Очевидно, что для брахмана целью является познание бога или святая жизнь, для кшатрия — служение государству и господину, для вайшья — богатство. И идеал одного не мог быть идеалом для другого. Иными словами, чиновник не может завидовать роскоши, в которой живет предприниматель, не будет стараться любой ценой приблизиться к его образу жизни, поскольку у него совершенно другие ценности, менталитет и ориентиры. Но стоит им начать совместно проводить время, пусть даже они не будут вести никаких дел между собой, чиновник будет все больше проникаться ценностями богатства, накопления и культурой потребления и неминуемо это будет приводить к коррупции.

Даже в тех традиционных обществах, которые не были разделены по индоевропейскому сословному принципу, существовали и существуют жесткие ограничения на взаимодействия между чиновниками и предпринимателями. В Китае не существовало сословных ограничений, и любой человек мог выучиться и подняться до высших должностей в государстве. Однако стоило ему сдать экзамен и получить даже самый низший государственный чин, его жизнь немедленно жесточайшим образом регламентировалась. Обращаться к нему отныне следовало строго в соответствии с его положением, за любую фамильярность в его отношении предписывалось суровое наказание. Церемония и ритуал — основа конфуцианского воспитания.

В средневековой Европе также установилась классическая сословная система, мало чем отличающаяся по своей сути от индийской варновой. Только в Европе все это называлось сословиями. Первое сословие было так же сословием священнослужителей, второе сословие — аристократия и дворяне, третье сословие — предприниматели и ремесленники. И точно так же были строго регламентированы нормы «делового этикета», установлены допустимые формы общения между сословиями. Даже полностью разоренный, погрязший в долгах, нищий дворянин по своему статусу был бесконечно выше богатейших купцов и особо презираемых ростовщиков, которые сейчас называются банкирами и являются одними из наиболее уважаемых и влиятельных людей. Запрет на контакты между сословиями официально не существовал, но они были крайне маловероятны. Это было и осуждаемо, и неинтересно.

Однако, после того, как монархии пали или были сильно ограничены, и фактически Европой начинают управлять старые аристократические элиты, все более срастающиеся с торговым сословием, ситуация быстро меняется. Одним из наиболее распространенных сюжетов в классической литературе Нового времени, особенно в XIX веке, были проблемы «мещанина во дворянстве», представителя купеческого сословия, который стремится стать вровень с аристократией. Если изначально над такими попытками буржуазии было принято потешаться, как в пьесе Мольера, то затем это стало уже восприниматься как серьезная социальная трагедия, о чем писал, например, Бальзак, а к началу XX века литераторы уже высмеивают косных аристократов, которые держатся за свои бессмысленные в новую эпоху титулы и родословные и тоскуют по «вишневым садам».

Потеряв сакральный стержень, понимание глубоких корней своей избранности, европейские дворяне быстро попадают под власть третьего сословия. Изначально купцы стремятся жениться на дочерях аристократов, чтобы получить заветный статус, затем покупают себе дворянские титулы и выбивают должности «пэров» и в результате аристократия оказывается полностью девальвирована, а дворяне мечтают хоть как-то капитализировать своё благородное происхождение.

Фактически европейские дворяне продали свое дворянство купцам, разменяли первородство на чечевичную похлебку. Третье сословие с их помощью проникло во власть, и они получили за это возможность влиться в новые финансовые элиты. Что же это еще, если не глобальная коррупционная схема в чистом виде? С точки зрения традиционного общества, весь так называемый «западный модерн» есть не что иное, как бунт «третьего сословия» и постепенное навязывание ценностей третьего сословия всему обществу, а вместе с ценностями — установка полной власти этого «третьего сословия», что получило название «капитализма».

Действительно, были утрачены не только титулы, были подменены и дворянские ценности, на которых строилась система госуправления. Дворяне завоевывали свое право управлять государством кровью и подвигами, лишениями и служением своему сюзерену. А купцы торговали и копили богатства, ориентировались на личную выгоду и на извлечение прибыли. Не удивительно, что после капитуляции аристократии в обществе утвердились ценности купцов.

Каждый год одной из самых обсуждаемых тем является опубликованный в журнале «Форбс» список богатейших людей мира. Внимание привлечено к тем людям, кто заработал больше всех денег. Но мы почти не знаем и не видим тех, кто совершил подвиги, кто награжден за службу государству, кто проявил личную храбрость. Это находится где-то на периферии общественного внимания. Мы следим за теми, кто сумел нажиться на обществе, а тех, кто совершают подвиги во имя общества, мы не замечаем. Слава измеряется в богатстве, а не в доблести. Разве удивительно, что коррупция в таком мире приобретает огромное значение?

Мы добились равенства, отказались от чинопочитания, никто ни у кого не целует перстней и ни перед кем не гнет спину. И что в результате? — Ценности и критерии жизни третьего сословия стали универсальными для всех слоев общества. Если предприниматель равен чиновнику по своему социальному статусу, значит, этот статус теряет всякую ценность и для самого чиновника. А если так, то чиновник принимает ценности купечества. Если купец имеет право на равный статус с чиновником, то почему чиновник не имеет право иметь столько же денег, сколько купец? Но закон ему запрещает обогащаться на своей должности, словно ценности служения государству все еще имеют хоть какое-то значение. И чиновник становится «коррупционером».

Естественно, эта революция ценностей свершилась не в один день, а зрела постепенно, и зрела именно на Западе.

История коррупции — это история западной цивилизации

Популярный историк и публицист Дмитрий Перетолчин глубоко изучил этот вопрос и подготовил в 2017 году совместно с Андреем Фефеловым на телеканале «День» две передачи в цикле «Всемирная коррупция», в которых он убедительно доказывает, что коррупция не только не является родовой язвой «азиатских деспотий», но прорастала и принимала системный характер именно в рамках западной цивилизации. Материалы его исследования во многом стали основой для подготовки данной главы[3].

Древний Рим. «После того, как он (Югурта) выехал из Рима, говорят, он долго молча оборачивался на него и, наконец, воскликнул: «Продажный город — тебя весь можно было бы купить, если бы нашёлся покупатель»».[4]

Возникновение феномена коррупции как сложившегося социального института можно отметить впервые в Древнем Риме. Именно тогда расхищение государственных средств приняло системный характер и начал формироваться класс профессиональных коррупционеров, людей одного менталитета, хорошо осознающих свои общие интересы и профессионально выстраивающих коррупционные схемы своего обогащения.

Коррупционная система начинает развиваться с самого начала существования Римской республики. И это крайне важный момент, на котором следует отдельно остановиться, поскольку именно в ранней римской истории черпали свое вдохновение первые идеологи современного Запада. Именно на изгнание царей из Рима и провозглашение республиканского строя опирались деятели эпохи Возрождения, первые идеологи капитализма, отцы-основатели Северо-Американских Соединенных Штатов и вдохновители Великой Французской буржуазной революции. Подчас они слепо и довольно бессовестно копировали из античного Рима не только социально-политическое устройство, но даже сами латинские названия должностей и институтов, вплоть до обращения друг к другу «брат» у якобинцев во Франции или размещения Конгресса США в здании Капитолия, которое было построено по личной инициативе Джорджа Вашингтона. Риторика и идеологические штампы республиканцев-антироялистов Нового времени, если присмотреться внимательно, оказываются полностью заимствованными из сохранившихся речей знаменитых ораторов Древнего Рима: Марка Тулия Цицерона, Марка Порция Катона Младшего и прочих близких к популярам политических деятелей, горячо выступавших против концентрации власти в руках Юлия Цезаря. Неудивительно, что один из наиболее радикальных современных либеральных идеологических центров в США носит название Институт Катона.

Почему же системная коррупция настолько тесно связана именно с республиканским строем? Ответ лежит на поверхности. Конечно, казнокрадство существует столько же, сколько существует и такое понятие как государственная казна, но при любой абсолютной и единоличной власти никакие коррупционеры не могут оформиться как политический класс, не могут выстроить систему защиты своих интересов и создать законодательную базу, которая позволит выстраивать коррупционные схемы внутри нее. Любой монарх или авторитарный диктатор может одним росчерком пера как уничтожить такую схему и изменить законы, так и отправить на казнь любые элиты, замеченные в казнокрадстве. Что собственно и сделали Филипп Красивый и Иван Грозный, Иосиф Сталин, Октавиан Август и даже Владимир Путин. Все те, на кого сторонники республиканского строя обрушивают обвинения в нарушении конституций, урезании свободы, ограничении прав и неуважении к «священному праву частной собственности».

Таким образом, «деспотия» и «произвол» — это главное препятствие для возникновения системной коррупции, а республиканское законодательство и ограничение единоличной власти дает почву для роста таковой. Препятствует коррупции не обязательно единоличная власть царя или диктатора. Это может быть любая политическая система, где вся полнота власти принадлежит административной власти, а «бизнес» или «третье сословие» не имеет никаких рычагов для давления на нее. Не имеет никакой возможности установить жесткие правила в государстве и найти дыры в законодательстве, позволяющие выстраивать долгосрочные схемы обогащения.

Здесь мы не ставим оценок. Действительно, хотя авторитарная административная власть руководствуется интересами государства и общества, и, как минимум, не учитывает интересы коррупционных элит, зачастую это приводит к стагнации, когда развитие торговли и экономики оказывается попросту заблокировано, а растущий потенциал элит и третьего сословия не находит реализации. Именно это приводит к бунту элит и революциям. Так было в Древнем Риме, когда изгнали царей и в Новое время, когда царей свергали и обезглавливали уже в Европе, и когда североамериканские колонии отказались подчиняться английской короне и выиграли войну за независимость. Во всех перечисленных случаях это привело к бешеному экономическому темпу развития. Но также и к возникновению масштабных коррупционных схем, как раковая опухоль проникающих в тело государства.

Но вернемся к самому началу Римской республики, когда и возникло слово «коррупция». В законах 12 таблиц, первой известной римской кодификации права 451-450 гг. до н.э., появившейся всего через 50 лет после изгнания последнего царя, впервые дается понятие «corrumpire» — коррупция, что дословно означает «растлевать» и используется в значении подкупа судьи и дачи ложных показаний за деньги.

«Неуже­ли ты будешь счи­тать суро­вым поста­нов­ле­ние зако­на, караю­щее смертною каз­нью того судью или посред­ни­ка, кото­рые были назна­че­ны при судоговорении [для раз­би­ра­тель­ства дела] и были ули­че­ны в том, что при­ня­ли денеж­ную мзду по [это­му] делу?)»[5]

За прошедшие с того времени столетия, к моменту начала диктатуры Юлия Цезаря, коррупция в Риме расцвела до фантастических масштабов и проникла во всю структуру общества. В коррупционных схемах были повязаны все политики, включая и самого Цезаря. Великие полководцы, гениальные мыслители, поэты и ораторы — не найдешь того, кто не был бы замешан в том или ином скандале, не обвинялся бы в использовании своего служебного положения. Все отрасли экономики и политики, от торговли рабами до военных подрядов, приносили пользу чьему-то карману. Знаменитые римские дороги, которые до сих пор поражают наше восприятие своим качеством и протяженностью, были одним из главных теневых источников обогащения для римских чиновников и военных. Именно благодаря тому, что на строительстве дорог можно было колоссально нажиться, сеть римских дорог протянулась по всей ойкумене, в том числе и там, где никакой особенной надобности в них не было.

«Выборные консулы и преторы первый год своей служебной деятельности должны были проводить в Риме. На второй год каждый из них брал на себя управление какой-нибудь провинцией и старался вознаградить себя за расходы, которых стоило ему его избрание, и, сверх того, получить еще прибыль. Содержания он не получал. Должности принадлежали к «почетным». С другой стороны, надежда на прибыль, которую можно было получить в провинциях путем вымогательства и взяток, а иногда и путем простого разбоя, являлась побуждением энергично добиваться этой должности, так что различные кандидаты старались превзойти друг друга, чтобы завоевать благосклонность народа»[6].

Одновременно с коррупцией возникает и ее сиамский близнец — борьба с коррупцией. На этом строили свои политические карьеры многие римские политики, включая и Цицерона. Но больше всех на этой ниве прославились братья Тиберий и Гай Гракхи, которые развернули такую масштабную и популистскую борьбу, что в результате оба лишились жизни.

Коррупция в Средние века. После деградации и развала Западной Римской империи и возникновения варварских королевств, масштабы коррупции резко упали. Новые короли все, что им было необходимо, брали силой, огнем и мечом и жестоко казнили своих приближенных за любые попытки казнокрадства. Установилась классическая сословная система, в рамках которой третье сословие оказалось сильно поражено в правах. Вплоть до начала масштабных крестовых походов, появления огромных богатств и первых банков ни о какой особенной коррупции говорить не приходится. Однако, с возникновением первых городов-республик, где власть принадлежала не князю, а олигархии, ситуация резко изменилась. Венецианские и генуэзские купцы подкупали королей, назначали Римских Пап, финансировали военные экспедиции.

Но, несмотря на запрет ростовщичества со стороны католической церкви и на жесткое препятствование со стороны королей созданию любых параллельных систем власти, как было в случае с тамплиерами и Филиппом Красивым, который физически уничтожил орден храмовников именно за создание коррупционных схем, финансовая элита все более крепла. Время Великих географических открытий принесло невиданные богатства, а контролировать положение дел в колониях королям оказалось чрезвычайно сложно. Они только мешали нарождающемуся классу предпринимателей, которые все больше проникали во все более фрондерствующие аристократические элиты. Закат традиционного общества был неизбежен.

Новое время. Новое время ознаменовалось крушением монархий, революциями и обезглавливаниями королей. Единоличная власть мешала новому классу, буржуазии, который и получил свое название от слова «bourge» — город, ведь именно города стали первыми экстерриториальными образованиями, где ограничивалась или вовсе упразднялась власть монарха.

Появились глобальные международные колониальные компании, которые уверенно поставили себе на службу и старую аристократию, и европейские монархии. Теперь за интересы этих компаний велись войны, принимались законы, реформировалась экономика. Колониальные компании, более могущественные, чем государства, стали первыми ростками глобализма — у них были свои армии, спецслужбы, чеканились собственные монеты, они почти не зависели от административной власти. Существовала собственная система образования, выращивались собственные эксперты, философы, экономисты, которые разрабатывали для компаний экономические теории и политические идеологии, которые обосновывали выгодные для «бизнеса» основы устройства общества и государства.

«Ост-Индская компания концентрировала в себе национальную мощь. В первую очередь, конечно, финансовую, но также и экономико-военно-политическую. Компания располагала своими судами, которые иногда сдавала в аренду адмиралтейству; ей принадлежали пристани, магазины и фактории; она содержала свои штаб и армию, достигавшую 30 тысяч человек, а также военный флот из 40–50 боевых кораблей; наконец, захватив в скором времени островные территории и управляя колониальными землями, компания вела политические переговоры с местными султанами и европейскими державами»[7].

Власть и влияние компаний было огромным. Именно на основе коммерческих интересов наиболее крупных колониальных компаний были построены две глобальные западные современные империи: Вест-Индская компания фактически встроилась в США, а Ост-Индская, после нескольких попыток объединить Европу, в конце концов, оформилась в Евросоюз.

Дмитрий Перетолчин обращает внимание своей аудитории на поразительную схожесть флагов современного Евросоюза и США с эмблемами этих кампаний.


Коррупция еще в большей степени, чем в Древнем Риме проникает во все сферы общественной жизни, становится основой экономики.

ХХ век. К ХХ веку европейское общество все более ощущает нарастающую диктатуру глобального капитала. Появляется Карл Маркс, который великолепно описывает сложившуюся ситуацию и предлагает новые варианты более справедливого устройства общества. Возникают идеологические проекты, опирающиеся на национальные ресурсы и призванные ограничить влияние мировых финансовых элит.

Первая мировая война, развязанная в интересах крупного капитала и перемоловшая жизни сотен миллионов людей, воспринимается большинством населения стран участников как абсолютно бессмысленная и еще больше обостряет проблему.

В результате все это приводит к появлению государств нового типа — СССР и Третьего рейха, создатели и идеологи которых объявляют принципиальную альтернативу миру, который создают финансовые элиты. Несмотря на то, что Адольф Гитлер быстро попадает под влияние крупного немецкого капитала и даже нападает на Советский Союз, его фигура вызывает опасение у хозяев мира и Германия была быстро уничтожена. Гитлер до последнего не верит, что Запад предал его и обвиняет в этом еврейское лобби.

Измотанный войной с Германией, Советский Союз надломился и потерял много ресурсов и людей, инерция развития быстро заканчивается. Продержавшись 40 лет, задушенный гонкой вооружений и искусственно обрушенной ценой на нефть, СССР разваливается. На бывшие советские республики и страны Варшавского договора быстро начинает распространяться власть мирового капитала. Растерянная административная власть не в силах ничего противопоставить этой экспансии и быстро попадает в зависимость. Нищих чиновников, а вместе с ними и остатки интересной государственной собственности международный капитал скупает на корню. Собственно, в это время в СССР, в Восточной Европе, на постсоветском пространстве и появляется настоящая западная коррупция. То, что назвалось коррупцией до этого, было кумовством, привилегиями и мелким «блатом», масштабы которого с коррупцией 90-х и последующих лет не идут ни в какое сравнение! Зараза пришла с Запада!

Они даже не скрывают того, как они привносили в Россию «культуру коррупции»[8].


Окончание здесь